Формат: на площадке Шанинки и онлайн
Язык: русский, английский
Организаторы: Максим Мальков (Шанинка), Даня Алексеев (НИУ ВШЭ)

Академия и текст — неразделимы. Нужно писать тексты, чтобы попасть
в академию, писать тексты, чтобы в ней удержаться, писать тексты,
чтобы получить в ней известность. Для успешной карьеры следует выучить законы «хорошего» текста, — и кажется, в этом нет никакой загадки:
надо только овладеть ремеслом и соблюдать нормы научной коммуникации. Но что за жизнь скрывается за сухими фразами «было установлено»
и «доказано, что»?

Рынок студенческих работ, риторические приемы в заявках на гранты, особенности рецензирования, стратегии нанизывания библиографических источников на научные аргументы — на секции мы бы хотели обсудить не то, «как надо писать текст», а «как это на самом деле бывает».

Социологи науки показывают, что академический текст — поле сражения,
а цель ученого — построить бастион для своих аргументов. Бруно Латур описывает работу исследователей с текстами и ссылками как военную кампанию, где у ученых есть союзники и враги, резервные армии и секретные технологии, целый арсенал оружия и ссылочно-убийственный аппарат.
Потому вопросы, связанные с академическими текстами, — также и вопросы политики. Кто есть автор академического текста и как достигается «объективность»? Будет ли исследовательница писать сухо, без личного местоимения — или подробно опишет, как попала в поле и какие ошибки допустила?

Правила, по которым создается (и проверяется!) академический текст, культурно и исторически обусловлены. К примеру, в системы по обнаружению заимствований вшито нормативное представление об оригинальности текста, которое может противоречить нормам письма в других культурах —
и даже инструменты вроде «Антиплагиата» несут отпечаток культурно обусловленных представлений об «оригинальной работе». Границы «оригинального» текста, как мы их представляем, оформляются
в романтическом дискурсе XIX века (см. Jaszi, 1991; Woodmansee, Jaszi, 1994),
но они никогда не были стабильны.Кто-то утверждает, что автор умер или служит лишь дискурсивной функцией для регулирования циркуляции смыслов. Напротив, некоторые феминистские исследовательницы с этим не согласны: постмодернистская отмена автора вновь лишает женщин агентности.
С появлением генеративного ИИ вроде Chat-GPT автор как концепт становится еще более размытым — но значит ли, что мы переосмыслим эту фигуру или, наоборот, придумаем еще более изощренные системы для контроля «интеллектуальной собственности»?

На секции нам важно затронуть эти и другие вопросы, связанные с контекстами и практиками, которые окружают академические тексты. Хотя мы указали некоторые вопросы, которые нас волнуют, не обязательно ограничиваться ими.